рассказывает о своем отце Викторе Владимировиче Соломине

...И отец, и дед уходили на фронт с разницей в полгода. Деда взяли осенью 1941 года, а отца — в 1942-м. Он говорил, что они все очень хотели попасть в авиационное училище. Но военкомат их направил в Молотовское пулеметно-минометное училище. Они не успели его закончить, по приказу Сталина большая часть курсантов была направлена на фронт, на Курскую дугу.

Как раз из Кына человек пять было в этом училище, и они попали в одно время на фронт, в одну дивизию. Везли из через Уфу, потом город Елец, там курсантов и оставили. Сколько им тогда было? отец говорил, что все не старше восемнадцати.

Он дважды был ранен. После первого ранения и госпиталя вернулся на фронт, в Латвию. Наверное, он был везучим человеком, потому что много раз мог погибнуть. Рассказывал, как однажды он под обстрел попал — он притаился за поленницей дров, а рядом танк подбитый стоял. Вроде бы и в укрытии был, но в какой-то момент как-будто кольнуло — и он в этот танк заскочил. Только забрался, как взрыв, а в воздухе трава и полена кувыркаются. В то место, где он лежал, снаряд угодил — разорвало бы на куски.

...Весной 1945 года их часть погрузили в состав и начали переброску. Сперва им говорили, что на Дальний Восток, но потом оказалось, что везут их уже через освобожденные Украину и Молдавию. Довезли до румынской границы и дальше, в Бухарест.

Из Бухареста их расквартировали в военные лагеря, которые находились в местечке Кунара. Там они и встретили Победу, конец войны. Отец рассказывал, что уже за несколько дней ходили слухи, что вот-вот об этом объявят. А накануне им командиры сказали, что вечером будет важное сообщение. Сама весть о победе пришла ночью.

И тут же начался стихийный салют — у кого какое оружие было, из того на радостях и палили. Из пулеметов, автоматов, пистолетов. Настоящая канонада. Местные жители так испугались этой пальбы, что до самого обеда никто на поля не выходил работать. А днем, когда о Победе объявили официально, праздновать начали все — местные жители, крестьяне, выкатывали откуда-то бочки с вином, радость у всех, что кончилась война.

...А потом приказ пришел идти обратно домой. И они шли пешком, шли целый месяц. А весна, все цветет, и огромное количество фруктов — это же юг, Европа. И эти ребята, солдаты, многие из Сибири, с Урала, они вообще такой экзотики никогда не пробовали, да еще изголодались за войну. Они на радостях всего этого наелись, и заболели — дизентерия, отравление. Едва живы остались.

...Еще год отец служил в Молдавии, в городе Бельцы. Там в послевоенное время было опасно — бендеровцы, банды орудовали, очень много было случаев, когда нападали на солдат, на мирных жителей.

А в 1946 году его демобилизовали и он приехал в Кын. И оказался старшим в семье, потому что дед с фронта не вернулся. Он числился пропавшим без вести, мы очень долго его искали. Но на все запросы приходил один и тот же ответ: пропал, не найден. Папа, видимо, уже не надеялся, потому что был на войне, и видел, что могло случиться с человеком — так, что никто никогда не найдет и не узнает...