Евгений Семёнович Мехряков

...В сороковом году вышел указ верховного совета СССР о создании трудовых резервов. Это была подготовка к войне. В институтах стипендию отменили, платную учебу ввели, стали мобилизовывать молодежь в 14-16 лет в ремесленное училище.

...А я в это время учился в третьей школе, в седьмом классе. Привели нас в бывшее шестое училище, на медицинскую комиссию — как в армии. Дисциплина была полувоенная. Директор училища был Чирков Аркадий Иванович — строгий такой.

...22 июня по радио Молотов выступил, началась война. Стало понятно — все будет по-другому. У нас отменили занятия по теории, отправили работать. Сначала попал в 13-й цех, потом в цех контрольно-измерительных приборов, в КИП. Там у меня была задача проверять нагревательные печи, проверять приборы по всему заводу.

...Работали по 12 часов, потом еще военная подготовка. С работы в восемь вечера придешь, на маршировку. В полночь домой, а в семь утром уже гудок на завод. Есть хотелось все время, и выспаться. Радости никакой… Радость началась, когда наши стали города брать...

...А про Победу я раньше других узнал. У меня сестра работала в сбыте, и москвичи 8 мая звонят — поздравляем с Победой! Она мне по секрету — кончилась война! А мне надо писать контрольную по математике — ну её к черту контрольную! Будут в 4 часа передавать! Включил радио, еле вечера дождался.

Передают вечером — наши войска взяли — то-то, то-то, об этой победе — ни слова. А потом в шесть утра, — голос Левитана: «Слушайте важное сообщение — война закончилась! Объявить не рабочим днем!» Так вот. Народ — все пошли на демонстрацию. У кого-то радость, у кого-то кто-то погиб. У меня брат погиб...

...А вот как голос Левитана у нас в Лысьве появился уже в 70-е. Нашему главному инженеру, Евгению Василичу Иванову, очень хотелось, чтобы лысьвенцам поздравление на мемориале Победы Левитан читал. Он несколько человек в Москву за этим посылал. Они походят-походят, да без результатов возвращаются. Я работал в отделе снабжения по оборудованию, и по работе у меня была «своя рука» в Москве — Яков Ильич Брежнев, сын Брежнева.

Иванов мне сказал: «В Лысьву не возвращайся, пока голоса не будет Левитана!» Я в Москву, в Министерство черной металлургии. Иду к Якову Ильичу — так и так, нужен голос Левитана. Он сразу звонит на студию: записать для Лысьвы и точка! Они ведь каски делали в войну.

Мне говорят: срочно составляйте текст, завтра сначала к поэту Рождественскому, потом на студию. Я звонить в Лысьву Иванову, а уже поздний вечер — «Надо фамилии героев-лысьвенцев, я хочу попасть к Роберту Рождественскому». Евгений Васильевич ночью взял машину, поехал к памятнику, где записаны герои Советского Союза, всё переписал. Позвонил, надиктовал мне и героев, и еще список не пришедших с фронта выпускников третьей школы. Я этот весь материал к Рождественскому. Он — раз, раз, раз, раз. Быстро поправил всё, стихи вставил и всё — текст готов.

Приехал я на студию, отдал текст. А Левитана только видимо для специальных записей привозили. Он приехал — 15 минут и всё записано. Потом мне говорят: «Приходите через два дня — будет готово». Я ждал. Через два дня забрал запись на плёнке.

Вот! И в праздник на мемориале включили. И поначалу долго её включали у памятника в двенадцать и в восемь часов… Потом потеряли. Когда в музей каски понадобилась, нашли — у меня копия-то была!